БрестСИТИ. Новости

Уроженец деревни Мотоль Ивановского района Иван Палто не понаслышке знает о чернобыльской аварии. Тридцать лет назад эта трагедия красной нитью прошла через его жизнь.

В архивной справке, выданной Министерством обороны РБ, говорится, что лейтенант Палто Иван Петрович выполнял особо важные и ответственные работы по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС в зоне №3 по дезактивации территории, непосредственно прилегающей к 4-му энергоблоку. Указана и доза полученного облучения - 5,05 рентген.

Родившийся в крестьянской семье, Иван Палто всю свою дальнейшую жизнь планировал связать с сельским хозяйством. В 70–80 годах прошлого века на весь Советский Союз гремел колхоз «40 лет Октября», ныне это передовое сельскохозяйственное предприятие ОАО «Агро-Мотоль». В те времена родной дядя Ивана, механизатор Павел Семёнович Палто, за свой труд был удостоен высокой правительственной награды - звания Героя Социалистического Труда. Так что после окончания школы парень без вариантов пошел поступать в Минский институт механизации сельского хозяйства. Вернулся Иван в родной колхоз уже дипломированным специалистом и стал работать инженером. Женился, в молодой семье появился ребенок. Вот тогда и встал вопрос о собственном доме. В передовом колхозе не ощущалось дефицита кадров, наверное, поэтому была солидная очередь на получение жилплощади.

Когда Ивану в 1984 году предложили квартиру и должность главного инженера в санатории «Берестье» Брестского района, он долго не раздумывал. Вместе с семьей переехал жить и работать на берега живописного Рогознянского озера.

Об аварии, случившейся на 4-м энергоблоке Чернобыльской атомной станции, Иван Петрович узнал из теле-, радиопередач через несколько дней после начала трагедии, случившейся 26 апреля 1986 года.

Уже в первых числах мая санаторий прекратил принимать отдыхающих, а тех, кто уже успел приехать, отправили по домам. Вскоре стали прибывать эвакуированные из Чернобыльской зоны переселенцы. Бывало, в комнату заселяли семью, а на этаж – целую деревню. Настроения среди гомельских царили самые панические. Люди считали, что жизнь закончилась...

Через несколько месяцев эвакуированных куда-то расселили, и санаторий вновь наполнили отдыхающие. Жизнь постепенно вошла в нормальное русло. Однако через год инженер-лейтенант запаса Иван Палто получил повестку из горвоенкомата с формулировкой: «… явиться для уточнения учетных данных». Всех собравшихся построили на плацу, и военком под роспись зачитал приказ о призыве на военные сборы. На ночь всех отпустили домой.

А уже 7 мая 1987 года всех призванных на службу «партизан» привезли в деревню Околица под Минском, где был развернут Белорусский полк гражданской обороны. По прибытии переодели в военную форму и отправили к месту временной дислокации воинской части в палаточный городок в окрестностях города Брагин.

Лейтенанта Палто поставили на должность командира взвода пожарной роты. Первые дни военных сборов «партизаны» занимались обустройством палаточного городка и обслуживанием техники. Три пожарные машины, находившиеся в подразделении Ивана, смывали радиоактивную пыль с дорог и зданий, несколько раз выезжали на тушение пожаров вместе с брагинскими огнеборцами.

А 18 мая личный состав части № 11905 перебросили в деревню Парышев, находившуюся в 10-километровой зоне от ЧАЭС. Людей разместили в брошенных зданиях - школе, фельдшерско-акушерском пункте и т. д.

- Места красивейшие, ведь этот населенный пункт находится в месте впадения реки Припять в Днепр, кругом санатории и Дома отдыха, - делится впечатлениями Иван. - Было время гласности, и в часть прибыла информационная группа из Москвы, которая рассказала нам о различных аспектах нашего пребывания в зоне. Полковник медслужбы даже поделился информацией о пользе спиртного при радиоактивном облучении крови. Но тут же пояснил, что в свете горбачевской антиалкогольной кампании ликвидаторам боевые 100 грамм не положены. Вопрос этот сильно мужиков волновал и, как оказалось, не напрасно.

Начиная с 20 мая в части каждый день зачитывали приказ с перечислением фамилий о направлении на работу по дезактивации территории 3-го энергоблока, который постановлением партии и правительства было решено той осенью запустить в эксплуатацию.

Ездить приходилось через мертвый город Чернобыль, потом по понтонной переправе через реку к самой АЭС. Панорама была фантастическая: почти непрерывным потоком в одну и другую стороны шли автомобили с людьми и различная техника. В небе барражировали вертолеты, свою продукцию выдавали специально построенные асфальтные и цементные заводы.

Работать нашему взводу пришлось в 50 - 100 метрах от разрушенного энергоблока при радиационном фоне 40 миллирентген в час, а это в десятки раз выше нормы. Из защиты на лице только лепестковый респиратор. Одна из задач - очистить рубероидную кровлю галереи, где находился транспортер отработанного ядерного топлива 3-го реактора. На крыше здания валялись куски кабеля и графита из взорвавшегося реактора, наш армейский дозиметр ДП-5 от них иногда просто зашкаливал. Мы с дозиметристом пробегали выделенный для работы участок и с помощью прибора рассчитывали время нахождения возле объекта. В среднем получалось 1 - 1,5 минуты.

Солдат с топором, приваренным к стальной арматуре, по приставной лестнице взбирался на высоту семь метров и вырубал куски рубероидной кровли. Пока он спускался вниз, на его место уже мчался следующий. Радиоактивный мусор складывался на поддоны, которые снимал с крыши телеметрически управляемый подъемный кран. Заполненные контейнеры с площадки вывозили КрАЗы с обшитыми свинцовыми листами кабинами.

Возле четвертого реактора, уже прикрытого саркофагом, стоял огромный ярко-красный радиоуправляемый японский бульдозер. Как говорили, он «сошел с ума» от радиации - электроника не выдержала. В то время такая техника для нас была диво дивное, ведь в СССР даже легковые автомобили так красиво не красили.

При жаре в 25 градусов работали в черных комбинезонах, кирзовых сапогах и пилотках. От радиации, несмотря на респиратор, постоянно першило в горле и чувствовалась сильная усталость. Поэтому приходилось предостерегать бойцов от желания присесть отдохнуть на бетонных плитах, ведь под ними иногда скрывались сильнейшие источники излучения. Главной страшилкой, которой пугали солдат, было то, что они не смогут иметь своих детей.

Во время работы на кровле боец из соседнего подразделения задержался наверху и сильно облучился. Вниз пострадавший спустился с землистого цвета лицом, у него начались рвота и понос. После этого случая другие военнослужащие стали заметно осторожнее.

Одновременно на территории АЭС работало три - четыре тысячи человек со всего Советского Союза. Люди постоянно менялись. Так что хватало неразберихи и бестолковости. Вместо того, чтобы быстрее увести людей из опасного места, некоторые кадровые офицеры устраивали построения прямо на рабочей площадке.

После выполнения поставленной на день задачи все военнослужащие проходили через огромный санпропускник. Здесь сбрасывали грязную одежду, мылись под душем и переодевались в чистое.

Но молодость всё равно брала свое. После работы парни играли в волейбол и футбол, но от этого накатывалась страшная усталость, некоторых тошнило. Кое-кто отправлялся на рыбалку, ведь на берегу реки лежали беспризорные лодки и различные рыболовные снасти, которыми можно было воспользоваться. Однако выловленная рыба показывала чудовищный уровень радиации. Некоторые все-таки умудрялись где-то найти водку, и выглядели они на фоне остальных значительно бодрее.

После каждого выезда на ЧАЭС лейтенант Палто и дозиметрист сдавали дозиметры-накопители специалистам. С ними беседовали офицеры химической и радиационной разведки и наносили на карту те места, где они работали. Какую дозу радиации индивидуально получал каждый военнослужащий, им не сообщалось. Да и практически вычислить такое было невозможно.

Шесть дней подразделение лейтенанта Ивана Палто выполняло задачи по ликвидации последствий Чернобыльской аварии в непосредственной близости от саркофага, а вся командировка на военные сборы заняла 30 дней.

На прибывших из чернобыльской зоны ликвидаторов аварии в Брестском горвоенкомате, когда выписывали документы, смотрели как на смертников. Со временем лейтенанта Палто наградили Почётной грамотой Верховного Совета БССР и медалью «Ликвидатор последствий аварии на Чернобыльской АЭС».

Когда Иван Петрович вернулся на работу в санаторий «Берестье», ему выплатили пять месячных окладов плюс командировочные деньги. Тридцать лет назад для людей, спасавших мир от последствий ядерной катастрофы, были предусмотрены серьезные льготы. Нуждающимся в улучшении жилищных условий предоставляли квартиры, всем желающим льготникам давали беспроцентный кредит на строительство дома. Иван Петрович бесплатно ездил поправлять здоровье в различные белорусские санатории. Досрочно, в 50 лет, вышел на пенсию.

В 2012 году в РБ производили обмен удостоверений участника ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС и удостоверений потерпевшего от катастрофы на Чернобыльской АЭС на удостоверение единого образца. Всем присвоили статус пострадавшего от катастрофы на Чернобыльской АЭС. Но свое старое удостоверение ликвидатора Иван Петрович сдавать не стал, пускай останется на память внукам и правнукам.

О чем до сих пор жалеет Иван Палто, так это о том, что после Чернобыля побоялись с супругой завести второго ребенка. Было действительно страшно. Зато сейчас Ивану Петровичу и его супруге дочка подарила двух замечательных внуков.

Источник информации: Юрий Макарчук, "Заря".

25.04.2016.
Больше интересного - у нас в Telegram https://t.me/brestcity

Новости по теме: радиация, СССР, Чернобыль
***
Подпишитесь на Новости Бреста в Google
Читайте БрестСИТИ в Яндекс.Новости
----------------------
Понравилась новость? Поделитесь с друзьями:

Наш канал в Viber и Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро