Авто

Июл 29

Брестчан волнуют не только городские дела. В последние месяцы предметом беспокойства и обращений в госорганы и газеты стали две точки, находящиеся сравнительно далеко от Бреста.

До обеих около 150 километров – это Зелёный Бор в Ивацевичском районе и деревня Хрисо в Берёзовском. Зелёный Бор – посёлок, вблизи которого расположена и производственная площадка, где хранились и откуда сейчас вывозятся производственные отходы – зола свинцовая. Отделена эта площадка от посёлка лесом.

В январе-марте 2017 года областной комитет природных ресурсов и охраны окружающей среды и ОВД Берёзовского райисполкома там выявили нарушения природоохранного законодательства, связанные с попыткой незаконно захоронить отходы, что послужило основанием для возбуждения уголовного дела. Последовавшая публикация в «Беларусь сегодня» всколыхнула общественное мнение. Люди забеспокоились – насколько это угрожает здоровью?

Разберёмся с кларками

Как остроумно заметили на одном из недавних экологических обсуждений, Брест вырвался вперёд по знанию химии. Возможно, косвенным последствием разбирательств будет больший интерес молодёжи к физике, химии, технологиям. Но для понимания, как велико загрязнение металлами почв на этой территории, нужно познакомить читателя с некоторыми научными терминами, чтобы специалисты не считали обеспокоенных граждан дилетантами.
Кларковое число. Это среднее содержание химического элемента в земной коре. Его нужно знать, если хочешь понять, надо ли начинать беспокоиться. Среднее содержание свинца в земной коре – 16 миллиграммов на килограмм. Но это как средняя зарплата или средняя температура по больнице – у всех разная. По планете разбежка от 10 до 25 мг/кг.

По Беларуси региональный кларк – 12 мг/кг, но и здесь есть различия, как природного свойства, так и обусловленные человеческой деятельностью. А предельно допустимая концентрация свинца – это 32–40 мг/кг почвы. Если эти отправные факты улеглись в голове, отправляемся в путешествие.

Откуда это взялось

Следует кратко пояснить, что это за свинец и как он туда попал. Раз в несколько лет аккумулятор у каждой машины требует замены. Десятилетиями Беларусь ввозила аккумуляторы, не имея своих производств. Какова дальнейшая судьба старых? На слуху, что их куда-то «сдавали». Оставим это на совести тех, кто их сдавал и кто принимал в прошлые годы. Но с появлением в Белоозёрске завода по утилизации старых аккумуляторов они обрели ценность: их можно сдать и получить деньги. На небольшом заводе не только извлекают свинец, в специальной печи его окислы превращают в металл. Угадайте с одного раза, куда шла свинцовая паста со всей Брестчины раньше, до появления такого плавильного цеха?

Не надо думать, что свинец в Зелёном Бору упал откуда-то с неба, как и мешки с пластмассой от корпусов, найденные в складских помещениях. Это всё останки аккумуляторов автовладельцев Брестской области. И не будь системы сбора, это валялось бы по свалкам, под гаражами.

Тем не менее положенный цикл обращения с отходами производства оказался прерван. Свинцовая зола не дошла ни до законного полигона захоронения, ни до бизнеса, который мог бы её превратить в другой продукт. Результат – непосредственно прилегающие к месту размещения отходов земли загрязнены свинцом больше предельно допустимой концентрации, которую вы уже знаете.

Зелёный Бор – площадка и посёлок

А что в посёлке, который за лесом? Как сообщила председатель областного комитета природных ресурсов и охраны окружающей среды Тамара Ялковская, измеряли уровни содержания тяжёлых металлов на производственной площадке, принадлежащей ДСУ-32 «ДСТ №4 Бреста», и на границе посёлка. Вот информация Полесского аграрно-экологического института НАН Беларуси: «Образцы почвы, отобранные 07.07.2018 г. в 6–10 м к северо-востоку от ограды производственной площадки ДСУ-32 в смешанном лесу, зафиксировали следующие уровни содержания валовых форм тяжелых металлов: свинец –43,9 мг/кг; цинк – 42,4 мг/кг; медь – 301,6 мг/кг; кадмий – 0,3 мг/кг».

Здесь уместно одно существенное уточнение. Замеры в почве и в самих отходах – разные вещи. Предельно допустимые концентрации (ПДК) химических веществ в отходах не устанавливаются, и сравнивать содержание их в отходах и ПДК в почвах некорректно.

Сейчас с территории бывшего асфальтного завода каждый день вывозят на захоронение отходы производства, которые там не должны были находиться. После завершения этих работ под надзором экологов проведут рекультивацию земель.

А что же в населённом пункте? Там сотрудники Полесского аграрно-экологического института брали образцы в 3–8 метрах по обе стороны дороги на выезде из Зелёного Бора, на юго-западной окраине. Содержание свинца, цинка, меди, кадмия составило соответственно 6,6, 20,4, 4,5, менее 0,07 мг/кг почвы. Как видим, превышения нет, содержание тяжелых металлов на уровне фонового.

В мае, июле санитарные службы исследовали пробы воды из шахтных колодцев, артезианской скважины и пробы почвы на приусадебных участках и территории школы в Зелёном Бору. Проб с превышением не было.

Хрисо на берегу озера

Эта деревня находится в живописном месте на берегу озера Чёрное, рыбаки знают. По другую сторону дороги в ряд выстроились Белоозёрская ГРЭС, предприятие «Белинвестторг-Сплав» и другие производственные объекты. А как у них? В эти места по приглашению местных активистов-экологов для проведения анализов приглашали лаборантов из России. Вряд ли можно назвать их результаты «альтернативными». Загрязнения почвы в населённом пункте не выявили. Превышение ПДК по свинцу выявили в двух точках на сельскохозяйственных землях ОАО «Песковское». Но проведённые контрольные исследования лабораторных служб Минприроды и Минздрава, Полесского аграрно-экологического института не нашли повышенного содержания свинца на этих участках, а также на территории деревни Хрисо, садоводческого товарищества «Яблонька».

И здесь уместно прояснить читателю, как вообще выстроена система контроля за экологической ситуацией.

Круги контроля

Система контроля многослойна и напоминает то ли концентрические круги, то ли спираль. Высший уровень – Национальная система мониторинга окружающей среды. В её рамках на территории области мониторинг в части контроля за состоянием атмосферного воздуха и поверхностных вод проводит Брестоблгидромет, у него есть стационарные пункты наблюдений. Локальный мониторинг ведут на территориях предприятий, которые могут создать угрозу, сами же предприятия. Эти данные проверок также попадают в национальную систему. По заявкам территориальных органов Минприроды лабораторный контроль без предварительного уведомления природопользователя осуществляют лаборатории Республиканского центра аналитического контроля.

А в жилых зонах, на границе санитарно-защитных зон предприятий, на рабочих местах контроль ведёт Государственная санитарно-эпидемиологическая служба Минздрава. Вот так, если упростить, выстроена система контроля.

Можно сказать, что Беларуси вообще и Брестской области в частности досталось тяжёлое наследие от догоняющей индустриализации, когда от экологических последствий отмахивались. Нам нужны полные циклы производств, чтобы тяжёлые металлы не накапливались, а вторично использовались, подобно макулатуре, стеклу и пластику. Естественно, должны обеспечиваться требования безопасности. Гражданам, которые беспокоятся и тормошат должностных лиц, конечно, спасибо. Но часто в обращениях преобладают эмоции вкупе с отсутствием знаний.

На родине Мелании Трамп

В завершение темы небольшое огорчение, которое я испытал на прошлой неделе, когда заглянул на наш авторынок. Заинтересовала марка аккумулятора, который был на всех прилавках, не сочтите за рекламу, – Topla. Узнал, что это словенская фирма, два завода находятся в ста километрах от родины Мелании Трамп. Нашёл про фирму: «Снижению себестоимости фирменных аккумуляторов, включая бренд Topla, способствуют две основные причины. Во-первых, словенская компания кардинально решила проблему добычи свинца, главной составляющей любого стартерного аккумулятора. Именно свинец, его качество и количество определяют конечную стоимость АКБ. Так вот, словенцы несколько лет назад запустили собственный завод по рециклингу батарей, где получают две трети необходимого количества этого металла».

Вот так, страна по населению в полторы Брестской области, а производит 5,5 миллиона аккумуляторов в год, третье место на российском рынке… В Восточной Европе у этой страны самый большой ВВП на душу населения, меньше всех долгов. Когда ж такое напишут про Беларусь?

Диаграмма и таблица - Толкач Г.В «Оценка содержания тяжёлых металлов в почвах сельскохозяйственных предприятий Брестского района различных форм собственности»

Источник информации: Валерий ЦАПКОВ, "Брестский вестник".

29.07.2018.
Больше интересного - у нас в Telegram https://t.me/brestcity

Новости по теме:
***
Подпишитесь на Новости Бреста в Google
Читайте БрестСИТИ в Яндекс.Новости
----------------------

Понравилась новость? Поделитесь с друзьями:

Наш канал в Viber и Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро

3 комментария к “Что показал контроль площадки свинцовых отходов в Брестской области”

  1. 1. Олег :

    На месте жилых кварталов в Бресте более полувека разгружали радиоактивную урановую руду. Сегодня здесь живут люди, гуляют дети. Из-за неправильного обращения с отходами «Объект 802» ещё долгое время будет опасен для всего города. Расследование «Журнала» и «Зелёной сети».

    26.04.2017 Экалогія горада 2 Аўтар: Вероника Чигирь, Анна Дапшевичюте, Игорь Корзун Фота: Вероника Чигирь

    Если бы радиация имела цвет, запах или температуру, то многих бед можно было бы избежать. А так лежит посреди города куча радиоактивного мусора – а рядом строятся дома, мамы гуляют с колясками. Как, например, на улице Машерова в Бресте, где в советское время грузили в вагоны уран.

    B 2004 году радиоактивный мусор и грунт отсюда вывезли, и объект отдан под строительство торгового центра.

    «Рабочим сказали – там радиация. А они: ну и что, Чернобыль пережили, сейчас работу закончим, водочки пару стаканов, и всё выйдет», – рассказывает один из участников работ по дезактивации Олег (имя изменено по просьбе героя).

    «Объект 802» в течение нескольких десятков лет был опасен для всего города. И из-за неправильного обращения с отходами ещё долгое время будет опасен. Даже если сейчас на поверхности все показатели в норме.

    Откуда в Бресте уран
    Урановая руда следовала с рудников Чехословакии на советские обогатительные заводы по железной дороге через Польшу. Железнодорожное полотно в Беларуси до сих пор на 8,5 см шире, чем у западных соседей. Во времена Союза колёса у вагонов не меняли – грузы просто перемещали из одних вагонов в другие.

    Евгений Бганцев, 1998 год
    Евгений Бганцев, 1998 год

    В 1950-е годы урановую руду возили на открытых платформах кучами и перегружали вручную, уран просыпался на землю. Платформы и вагоны обмывали водой, которая стекала в грунт без какой-либо очистки или утилизации.

    «Беларусь сейчас несёт полную ответственность за эти опасные отходы советских времён, и никуда спихнуть их не удастся. Такое вот наследие Союза», – говорит Андрей Ожаровский, член международного экологического фонда «Беллона», российский инженер и физик.

    Наследие без наследников
    О необходимости ликвидировать опасный мусор заговорили ещё в начале 1990-х – Чернобыль научил обращать внимание на радиацию. И тем более – на такие опасные объекты в центре города. Ещё по заказу СССР украинскому предприятию «ВостГОК» из города Жёлтые Воды было дано задание на дезактивацию загрязнённого ураном объекта в Бресте.

    «ВостГОК» – уранодобывающий завод, располагающий полным спектром специалистов по работе с урановыми рудами. Подобный проект они осуществили на такой же перевалочной базе в украинском городе Мукачево. Проектные работы для санации «Объекта 802» в Бресте начались, но не закончились, поскольку после развала Союза самостоятельная Беларусь не смогла заплатить украинцам за их работу.

    В итоге радиоактивный объект более десяти лет был заброшенным городским пустырём. Местные жители рассказывают, как выгуливали там собак, сталкиваясь с подростками, которые искали в этих безлюдных местах приключений. В старой бытовке на территории базы ютились люди без определенного места жительства.

    Польская (довоенная) карта канализации Бреста. На ней виден участок железной дороги, ведущий в тупик (обозначен красным квадратом) – «Объект 802»
    Польская (довоенная) карта канализации Бреста. На ней виден участок железной дороги, ведущий в тупик (обозначен красным квадратом) – «Объект 802»

    Брестский фотограф Евгений Бганцев вспомнил, что снимал на заросших бурьяном рельсах фотопортреты.

    Некоторое время объект охранял деревянный забор, впрочем, не слишком эффективный против любопытных. И тем более неэффективный против радиоактивного излучения. Никаких знаков опасности или запрета прохода на территории не было.

    Брестчане рассказывают, что в 1990-е годы в город с экскурсией приехала японская делегация. По дороге в Брестскую крепость у визитёров вдруг запищали личные дозиметры, что заинтересовало японцев больше, чем культурная программа. Различные вариации этой легенды – первое, что местные жители вспоминают, если спросить их об истории «Объекта 802».

    Подробно о загрязнении
    Всё это время на территории объекта было небезопасно. В 2001 году возникла необходимость вернуть этот лакомый кусок земли города в состояние, пригодное под застройку. По заказу брестского «Белкоммунпроекта» были проведены замеры радиоактивности. Они показали колебания радиоактивного фона на поверхности от 8 до 120 мкр/час. Это значительно выше нормы: верхним допустимым для человека пределом считается радиационный фон до 50 мкр/час, нормальным – до 12 мкр/час.

    Кроме того, гамма-активность почв и пород на глубине до полуметра изменялись от 500 до 1650 мкр/час. Грунт на этой территории содержал радон в количествах, превышающих фоновый уровень в десятки и сотни раз. На основании этих замеров был разработан регламент и технология проведения работ.

    Во время дезактивации в 2004 году замеры делал Институт радиологии из Пинска, который был ответственным за радиологический контроль в ходе выполнения работ. Их карта показывает аномальные зоны с повышенным радиоактивным фоном по всей территории объекта. Загрязнение получалось пятнистым, повсеместным и хаотичным.

    Гамма-радиоактивность на поверхности – это только один из показателей, по которым можно судить об уровне радиационной опасности.

    «Основная опасность урана – это альфа-активность. Если альфа-активное вещество попадает внутрь организма, оно просто расстреливает наши клетки», – говорит Андрей Ожаровский.

    Альфа-активность нельзя измерить обычным дозиметром. Нужны соответствующие приборы и специалисты. Неизвестно, проводились ли такие измерения на «Объекте 802» при подготовке технического регламента для дезактивации.

    На глубине 1-6 метров на территории «Объекта 802» расположен горизонт подземных вод. Почва здесь отличается хорошей способностью к инфильтрации от 0,5 до 16 м/сутки. Это – зонa действующих водозаборов города Бреста.

    По сведениям из регламента о проведении работ по дезактивации, разработанным институтом энергетических и ядерных исследований в Соснах, в 1991 году глубина проникновения урана на «Объекте 802» составляла около одного метра, а уже в 1999-м – до 1,8 м от земной поверхности.

    «Как только радиоактивные вещества оказываются в окружающей среде, вы не можете их сдержать, – говорит Владимир Сливяк, эксперт организации «Экозащита». – Если это была земля, загрязнённая ураном, то грунтовые воды уже перенесли часть этого загрязнения куда-то ещё. Очистка же произошла не сразу после загрязнения, а существенно позже. Собрать всю «разбежавшуюся радиацию» уже никак невозможно. В итоге рано или поздно она попадёт кому-нибудь в организм с водой – и этот человек никогда не узнает, в чём причина его/её какой-нибудь странной болезни».

    Дезактивация
    В чём причина некоторых странных болезней тех, кто участвовал в уборке радиоактивного мусора, тоже нельзя утверждать однозначно. Связать болезни можно с чем угодно. В том числе с тем, что рабочие из строительного треста БМС-209 («Брестспецмонтажстрой») из Кобрина в 2004 году не были подготовлены и не понимали, насколько важно соблюдать меры личной безопасности.

    Тех, кто работал на дезактивации «Объекта 802», регламент проекта относил к категории «персонал». То есть это должны были быть люди, специально обученные и квалифицированные для работы с радиацией.

    «Рабочим выдавали индивидуальные дозиметры. Но люди никогда таких приборов не видели. Они их теряли, открывали ради интереса, вертели, у многих терялись кристаллики. Узнать, какую дозу облучения сколько на самом деле получил человек, было невозможно», – рассказывает Олег, который участвовал в дезактивации «Объекта 802» в 2004-м.

    «На осуществление работ, стоимость которых долго дебатировалась, деноминировалась и удешевлялась в различных госинстанциях, выделено 5,6 млрд рублей, а на 2004 год – 2 млрд рублей». 5,6 млрд рублей в 2004 году – это примерно 2,6 млн долларов
    «На осуществление работ, стоимость которых долго дебатировалась, деноминировалась и удешевлялась в различных госинстанциях, выделено 5,6 млрд рублей, а на 2004 год – 2 млрд рублей». 5,6 млрд рублей в 2004 году – это примерно 2,6 млн долларов

    По его словам, рабочим были выданы респираторы, но никто ими не пользовался, поскольку стояло жаркое лето. Многие работали без рубашек и маек.

    В ходе дезактивации «Объекта 802» демонтировали железнодорожные пути, рельсы и старые бытовки. После этого экскаватором и бульдозером снимали верхний слой заражённого грунта – около полуметра. Все отходы дезактивации погрузили на машины и вывезли на пункт хранения в 38 км от Бреста.

    «В центре находилась железнодорожная рампа. Частично её пришлось разбирать руками, перебрасывать арматуру. Были рельсы, железобетон. Насколько я понимаю, их никто не захоранил, на пункте захоронения я их не видел. Скорее всего, кто-то вывез себе на дачу», – вспоминает участник дезактивации.

    Остатки старых железнодорожных путей лежали на «Объекте 802» до осени 2016 года. При расширении улицы и застройке площадки их убрали окончательно
    Остатки старых железнодорожных путей лежали на «Объекте 802» до осени 2016 года. При расширении улицы и застройке площадки их убрали окончательно

    Работы на объекте продлились четыре месяца – с мая по сентябрь 2004 года. За это время Олег, один из тех, у кого сохранился личный дозиметр, получил накопленную дозу облучения около 30 миллизиверт.

    По нормам, принятым в Беларуси и соответствующим международным нормам МАГАТЭ, максимально допустимая доза для «персонала» – 20 миллизиверт в год.

    Для населения, не входящего в категорию «персонал», – 1 миллизиверт в год. На объекте постоянно находилось около 15 человек: экскаваторщики, бульдозеристы и двое руководителей подразделения.

    Самым главным «врагом» для рабочих была пыль от поднятия грунта. С ней люди вдыхали альфа-частицы, находящиеся в земле. На фото «Брестского курьера» видно, что люди работают без масок или противогазов, а Олег утверждает, что единственная пылесбивальная машина часто не работала, не было воды. У ответственных за радиационный контроль не было приборов, с помощью которых можно было бы замерить полученные дозы радиации, в том числе альфа-загрязнение на руках или одежде. В конце рабочего дня у рабочих замеряли только гамма-излучение.

    «Выйти за ворота объекта посреди рабочего дня мог любой работяга. Никто не запрещал выйти на перекур или сбегать на угол улицы в магазин в рабочей одежде, ворота были открыты, и никакого контроля не было. И заходить мог, кто угодно», – рассказывает Олег.

    Первая полоса газеты «Брестский курьер» за 27 мая 2004 года
    Первая полоса газеты «Брестский курьер» за 27 мая 2004 года

    При этом регламент проведения дезактивационных работ предписывал предприятию-исполнителю быть подготовленным к радиационной опасности на объекте. В том числе – провести «обучение, сдачу экзаменов персоналом, обеспечить их спецодеждой и средствами индивидуальной защиты».

    Действующие на тот момент законодательные нормы Беларуси также исключали, что люди категории «персонал» будут работать на объекте с повышенным радиационным фоном без спецодежды и средств индивидуальной защиты.

    Радиоактивный могильник в деревне Струга
    Радиоактивный мусор и грунт вывезли и захоронили в 38 км от Бреста, в трёх километрах от деревни Струга, на границе Брестского и Малоритского районов. Рядом с полигоном твёрдых бытовых отходов, а попросту свалки, принадлежащей Брестскому мусороперерабатывающему комбинату, был сооружен могильник на площади 3,46 гектаров.

    На дно котлована из насыпного грунта была уложена глина слоем в полметра. Глина сверху была укрыта слоем из полиэтилена, на который насыпался местный чистый грунт. В этот грунт были уложены отходы дезактивации, земля, щебень, металлоконструкции слоем примерно в полметра, и сверху укрыты таким же защитным слоем из грунта, полиэтилена и глины в обратном порядке. Глина и полиэтилен должны защитить от инфильтрации радиоактивных веществ в окружающую среду.

    «Закапывать в глину – это однозначно небезопасный способ. Это очень старый подход, когда низкоактивные вещества помещали в ямы, вырытые в глине, и считали, что это нормально. Так делали в Советском Союзе, когда знания об опасности радиоактивных веществ были недостаточны по сравнению с периодом после Чернобыля. Но уже в 2000-х существовали другие методы, чтобы изолировать радиацию – хотя бы битум и цемент», – говорит Владимир Сливяк.

    Радиоактивный могильник в деревне Струга. Колючая проволока лежит на земле давно, запутанная в корнях сорняков и в траве. Доступ на пункт захоронения ядерных отходов со стороны леса свободный. И никаких предупреждающих знаков нет
    Радиоактивный могильник в деревне Струга. Колючая проволока лежит на земле давно, запутанная в корнях сорняков и в траве. Доступ на пункт захоронения ядерных отходов со стороны леса свободный. И никаких предупреждающих знаков нет

    На территории могильника гамма-излучение в норме. На поверхности растут ели и другая местная растительность. По регламенту, пункт захоронения должен быть обозначен знаками радиации через каждые 60–90 метров и ограждён колючей проволокой. Контроль состояния могильника и пробы почв и воды должны проводиться два раза в год. После первых 60 метров по периметру, колючая проволока обрывается и запутывается в растительности.

    Пока не существует технологий, позволяющих безопасно захоронить ядерные отходы раз и навсегда. Периоды распада и полураспада некоторых радиоактивных веществ составляют тысячи лет. В зависимости от прочности материала, в котором они изолируются, отходы необходимо периодически перезахоранивать и тщательно следить за состоянием могильника или пункта хранения.

    «Конечно, это не Чернобыль. Но любое радиоактивное вещество опасно, тем более в такой близости от людей. И если мы не подходим серьёзно к изоляции, мы в конце концов получим утечку радионуклидов, которые в итоге попадут в организмы людей», – рассуждает Владимир Сливяк.

    Пункт захоронения принадлежит брестскому предприятию «Коммунальник». В их кадровом составе есть эколог, который отвечает за санитарное и экологическое направление работы всего ЖКХ, в том числе и за состояние радиоактивного могильника в деревне Струга.

    Фоновое гамма-излучение на поверхности котлована, где захоронены отходы дезактивации, – в норме
    Фоновое гамма-излучение на поверхности котлована, где захоронены отходы дезактивации, – в норме

    «Беларусь отчитывается во всех инстанциях и перед МАГАТЭ, что мы готовы к новому атомному проекту. Отсутствие нормальной практики обращения с отходами – это практически официальное заявление о том, что Беларусь не в состоянии будет справиться и с отходами атомной станции, которые будут во много раз опаснее, чем просыпи урановой руды. Пусть в качестве примера покажут, что нужно сделать с этим могильником, – говорит Андрей Ожаровский. – Пусть приедет МЧС, возьмёт лопаты в руки, раскопает всё это, упакует в сертифицированные контейнеры, построит бетонное здание и будет хранить на балансе государства в течение всего периода активности, а это четыре с половиной миллиарда лет».

    По мнению экспертов, надёжность схемы хранения радиоактивных отходов в «глиняном замке» – не больше пары десятков лет. Затем вследствие эрозии почв, изменения режима осадков и других природных факторов герметичность этого «пирога» может нарушиться.

    Мы и пепел
    Жители деревни Струга собирают в лесу возле могильника грибы. Об этом нам рассказали продавцы в местном магазине. Рабочие полигона ТБО предупредили, что если на радиоактивный могильник пройти без специального разрешения, то «будут проблемы». Оставалось только догадываться, у кого взять разрешение и кому его показывать.

    Человек в огороде у своего дома убегал от диктофона и не желал общаться на тему «что у вас там за знак радиационной опасности за деревней».

    Рампа на могильнике, где обмывались водой выезжавшие с разгрузки машины. По дороге на пункт захоронения они должны были быть оборудованы знаками радиационной опасности или опасного груза. Как утверждает участник дезактивации, никаких обозначений на грузовиках не было
    Рампа на могильнике, где обмывались водой выезжавшие с разгрузки машины. По дороге на пункт захоронения они должны были быть оборудованы знаками радиационной опасности или опасного груза. Как утверждает участник дезактивации, никаких обозначений на грузовиках не было

    Старушка, входящая в калитку, из-за которой высилась пальма из пластиковых бутылок, рассказала, что когда-то местные жители протестовали против этого могильника, даже пытались не пускать машины:

    «Но кто на нас смотрит, миленькие? Кто на нас смотрит, кому мы нужны? Мы кто для них? Мы – пепел».

    В самом Бресте о дезактивации и «Объекте 802» нет внятного общественного мнения. Многие предпочитают не задумываться и не рассуждать об этом: мол, жить всё равно здесь ­– зачем тогда постоянно волноваться, если всё равно ничего не изменить.

    Многие просто не верят, что можно добиться правдивой информации. Ходить по забетонированной после дезактивации поверхности сейчас действительно безопасно – но среди местных жителей бродят слухи о том, что это место до сих пор «неблагополучно».

    «Априори существует чувство, что я не могу доверять нашей власти или каким-то службам, что они в любом случае пойдут на выгоду для своих инвестиций. Никто не будет разглашать проблемы, если на кону стоит большой проект, за который город получит большие деньги», – считает Алина Деревянко, сотрудница Фонда развития Брестской крепости.

    В 2003 году в «Советской Беларуси» появилась публикация о том, что опасность радиоактивного объекта в Бресте переоценена, и в целях удешевления проекта можно было бы ничего вообще не убирать, а просто взять и закатать в асфальт, а сверху построить дома. При этом в статье не отрицается, что радиационный фон на территории был повышен.

    «Объект 802» осенью 2016 года. Ведутся новые работы по расширению улицы и укладке асфальта. Двухэтажное здание с зеленой вывеской – торговый центр. Он стоит на месте, где наблюдалось наибольшее радиоактивное загрязнение
    «Объект 802» осенью 2016 года. Ведутся новые работы по расширению улицы и укладке асфальта. Двухэтажное здание с зеленой вывеской – торговый центр. Он стоит на месте, где наблюдалось наибольшее радиоактивное загрязнение

    «Вот бы у людей, работающих над этим, было осознание того, что они делают. Ощущение ответственности за других, подготовка, соответствующее образование. Но мы видим, что происходит вокруг: начиная от захоронения радиоактивного мусора и заканчивая капремонтом в моём доме. Если такие же специалисты будут работать на АЭС, то у меня это вызывает большие опасения и страхи», – говорит Аня, артистка брестского театра «Крылы халопа».

    Но и это ещё не всё
    На самом деле, в Бресте было два таких пункта перегрузки урановой руды. Второй – «Объект Западный» – находится в районе существующих железнодорожных путей, между улицей Героев Обороны Брестской крепости и железнодорожной веткой на Варшаву. Одновременно с «Объектом 802» его также дезактивировали.

  2. 2. 123 :

    Олег.Не понятно к чему эта "радиация".Чтобы уйти от темы свинца?Просто заказная писанина.

  3. 3. Петр :

    Да уж .,Вот так обернулась нам наша безолаберность с РАДИАЦИЕй.
    Что уж говорить тут о свинце(


ПОПУЛЯРНОЕ ЗА НЕДЕЛЮ

Если блок популярных новостей здесь не отображается - отключите в браузере блокировщик рекламы.

Яндекс.Метрика